Со временем пришло понимание того, что подача научного материала в минералогии (я имею в виду, главным образом, онтогению) должна основой своей иметь качественно и наглядно показанный объект обсуждения. Оптимально это - хороший рисунок, где камень говорит сам за себя. А обсуждение должно сводиться к объяснительной записке к такому рисунку. И чем она короче и лаконичнее, тем лучше. Кроме того, меня начал увлекать и чисто художественный подход к изображению камня. Безо всякого научного подтекста - просто показать некую красивую и удивительную грань природы. Или выразить через рисунок камня самого себя, свое настроение, с ним созвучное. Ведь они, камни, в некотором смысле тоже живые. И с ними можно научиться общаться. Они способны вызвать к себе массу эмоций - от восторга до сострадания.

Мое отношение к минералу в определенном смысле - религиозно. Думаю, это не случайно, и вот что конкретно я имею в виду.

В православно-христианском миропонимании человеку дано три храма: один - в его душе, второй - храм, церковь, дом Бога и молитвы, и третий храм - природа. Природа, созданная Богом в гармонии, чтобы показать человеку премудрость Божию через красоту и внутреннюю целесообразность мироздания.

Поэтому, в моем понимании, изображать камень - дело очень ответственное, требующее вдумчивого и деликатного отношения к самому камню, кристаллу - как к Божьему чуду. Возможно, рисовать камень всерьез - это нечто сродни писанию иконы.

Вот и изобразительные средства требуются аналогичные тем, что традиционно использовались в древней иконописи. Так, чтобы полноценно и выразительно показать камень в объеме, приходится использовать приемы "обратной перспективы". То есть показывать его как бы бинокулярно, в некоторой развертке. И принцип "самосветящегося объекта" - игнорируя внешний источник освещения, строить изображение так, словно предмет как бы фосфоресцирует, светится изнутри, сам являясь источником собственного освещения.

Таким образом уходим от бликов и внешних светотеней. А это открывает путь к прорисовке множества мелких, но значимых деталей, к большей достоверности и выразительности изображения. Кстати, подобные приемы использовали в своем рисунке ещё даосы древнего Китая (школа Го-Си).

Рисуя минералы, зачастую сознательно или бессознательно имеешь в виду нечто еще, более широкое, чем камень как таковой. О чем речь? История и искусства, и культуры неразрывно связана с миром камня. Ферсман в свое время написал об этом целую книгу. Но я взгляну немного в ином направлении. Возьмем, к примеру, архитектуру. Храмы Византии и сростки кристаллов кварца - откуда это поразительное сходство? А юго-восточная Азия? Сплошной кальцит! Блочно-расщепленный доломит в постройках Японии и Кореи. Пагоды Индии и Китая - как много в них от эпитаксических сростков кальцита (ромбоэдр по скаленоэдру). А двойники ставролита? - Самый древний крест на Земле. Еще жизни не было, а крест в камне уже был!

Чтобы рисовать камень, вначале нужно научиться его наблюдать. И непременно с желанием понять, как он устроен, почему вырос именно таким, какова была его история, по научному - онтогенез. Но ничего этого не получится, если вы его, камень, не полюбите. Полюбите камень - и он начнет открывать вам свои тайны. И вы научитесь его и рисовать, и созерцать. Кстати, в древних восточных учениях именно способность к созерцанию считалась главным. Чистое созерцание есть высшее знание, - говорили древние.

Мир, по Достоевскому, спасется красотой. Красотой человека, природы... И камня - части природы? Ведь камни как часть природы, её красоты, остались где-то в тени бесчисленных путей их прикладного использования.

Фантазия природы неизмеримо богаче фантазии нашего ума. Но ее Божественная фантазия при всем сумасшедшем разнообразии всегда соединена с глубинными законами мира. Поэтому неискаженная природа всегда красива! И красота всех сущностей природы - в их целесообразности. В стремлении всех вещей к состоянию равновесия, внутреннего и взаимного. Но это - вечный процесс движения. И мне представляется, что задача искусства в естествознании - увидеть и показать моменты этого движения.

Искусство - один из путей познания мира. Это общая мысль. Рисуя минералы, я увидел, что она может иметь вполне конкретное, практическое значение.

Для меня сам процесс работы над рисунком минерала стал способом его изучения. Пока рисуешь кристалл или агрегат, поневоле приходится разбираться во всех тонкостях, деталях его строения, в их взаимосвязи между собой. Стоит оторваться от объекта изображения и начать делать рисунок путем "экстраполяции", т.е. "отсебятины", как вскоре замечаешь, что камень на бумаге перестает быть реальным, что в нем что-то не так. Приходится возвращаться к объекту и искать ту деталь или закономерность в его строении, которая оказалась упущенной или искаженной. Находить ее, исправлять рисунок, приводя в соответствие с природой.

Рисуя камень, я как бы создаю его заново по его законам. Оттого, думаю, рождается понимание этих законов. Сначала на уровне интуиции. Затем, по мере осмысления и анализа, оно приобретает логическую форму научного знания. Разобравшись в этом, я стал осознанно использовать рисование камня как полноценный метод его изучения.

В ряде случаев я избегаю называть то, что делаю, "рисунком", предпочитая говорить скорее о "работе". Понятие "рисунок", по-моему, подразумевает нечто в значительней мере субъективное и простое. Нашел, увидел, нарисовал. Наиболее простой путь в этом смысле - рисовать с фотографии. Сомневаюсь, есть ли в этом какой-то смысл. Для меня, как для минералога, основной мотивацией в творчестве служит профессиональная любознательность. А она требует куда более сложного подхода.

Сначала - разобраться всесторонне с образцом, изучить его, понять все стороны его морфологии и, по возможности, генезис, сопоставить с как можно большим количеством образцов аналогичного типа. Одним словом, провести предварительное научное исследование. И только когда камень, за который я взялся, становится мне понятен и перестает задавать новые вопросы, я считаю себя вправе приступить к следующему этапу - поиску изобразительных средств, оптимальных для его показа. Далее следует поиск оптимального ракурса изображения. Иногда приходится задуматься над допустимой степенью возможной "реконструкции" при изображении образца - где-то целесообразно и уместно мысленно "нарастить" сколотую, например, головку кристалла, или, напротив, опустить несущественные, но отвлекающие внимание от главного детали.

Выбор сюжета определяет всю дальнейшую работу - и стиль, и технику. Большая удача, когда в руки попадает ясный и гармоничный, "самодостаточный" объект, - камень, изобразить который, ничего в нем не меняя, - и легко, и должно.

Сталкиваясь же с моментами преходящими, приходится отбрасывать всё случайное, оставляя и выделяя лишь те черты, которые определяют сущность данного явления. Суть работы художника-минералога заключается в поиске сущности явлений и в стремлении показать наглядно как сами эти явления, так и их всеобъемлющую взаимосвязь.

Изображение, по возможности, должно нести максимальный смысловой подтекст, наглядно показывать и раскрывать какое-то явление или закономерность в строении камня. Удачный рисунок должен будоражить воображение дилетанта и заставлять задуматься профессионала.

Как создаются совместные рисунки? В силу необходимости. Ведь возможности каждого по-своему ограничены. Попадаются сложные задачи, разобраться с которыми удается только общими усилиями, дополняя и исправляя друг друга.

Движущая сила творчества, вдохновение - в стремлении постичь законы природы, в поиске через них самого себя как части Божьего Промысла. Абсолютно совершенный образ в искусстве не воплотим в принципе, он существует предвечно где-то в пространстве высшего и всеобъемлющего разума. Истинный мастер не создает ничего заново, из своей головы. Но таинством творчества извлекает некий образ из этого пространства и воплощает его материально. Поэтому никакое произведение нельзя считать вполне совершенным. Как бы замечательно оно не было. Потому что оно могло быть еще лучше! Понимая это, мастер никогда не может удовольствоваться сделанным. Творчество - это бесконечный путь восхождения с мучительным и в то же время радостным осознанием того, что цель этого пути - недостижима.

Москва, август - декабрь 2001 г.

© Виктор Слётов и Владимир Макаренко.